Гендиректор ДТЭК Максим Тимченко: Нельзя строить бизнес на лоббировании каких-либо назначений

Генеральный директор ДТЭК Максим Тимченко в интервью рассказал о том, что стало причинами кризиса в энергетике, почему пришлось останавливать работу шахт, нужно ли повышать цену на электроэнергию для населения и почему инвесторы не готовы вкладывать деньги в новые "зеленые" проекты.

– Мы встречаемся с вами спустя год и две недели после запуска нового рынка электроэнергии. Что случилось за этот год? За этот год возникли взаимные многомиллиардные долги в отрасли. За этот год участники рынка обвиняли друг друга в манипуляциях с ценами. За этот год у нас возобновляли импорт электроэнергии из России. За этот год останавливались шахты из-за профицита угля и падения промышленности. Ничего не пропустил?

– Думаю, вы пропустили, что за этот год у нас появилось более 400 игроков на рынке. За этот год потребитель электроэнергии может выбирать, у кого покупать электроэнергию. Может выбирать даже по какой цене покупать электроэнергию. За этот год производитель электроэнергии может увидеть своего конечного потребителя, а не государственную компанию, которой раньше нужно было продавать весь объем.

Поэтому я бы смотрел на то, что произошло в течение этого года, с разных сторон. Потому что все, что вы говорили, может, в негативном ключе. Но год назад мы были такие большие оптимисты. И это причем было связано не только с новым рынком, но и с новой политической системой, которая строилась в государстве.

– Ожидания были…

– Были огромные ожидания. Были новые лица. Были те принципы и ценности, которые озвучивал президент Украины и члены его команды. Было такое большое воодушевление и у игроков рынка, и у инвесторов – украинских, западных.

Поэтому я бы не сужал разговор, что рынок мы только запустили. У многих было такое виденье, и где-то оно совпадало, мы перезапустили страну. И, конечно, этот год нужно оценивать не только по тому, сколько у нас было спекуляций на рынке, а, может быть, в более широком масштабе. И я бы хотел прокомментировать, как мы этот год прожили.

В одном из интервью, когда меня спрашивали, как западные инвесторы относятся к новой власти, к президенту, к новой команде, я сказал, что их отношение отражается в стоимости капитала для тех, кто инвестирует в Украину. А осенью прошлого года у нас ставки упали. Это означает, что больше и больше уверенности в стране появилось у инвесторов. И это такая очень важная лакмусовая бумажка по отношению к нашей стране.

– И эта уверенность сейчас сохранилась?

– К сожалению, сегодня эти настроения меняются. И я считаю, что это самое сложное – не хотелось бы слово плохое говорить, – что произошло за этот год, и то, что будет иметь последствия.

– Максим Викторович, у любой смены настроения есть имя и фамилия. С чем и с кем связана эта смена настроения?

– Знаете, смена настроения, мое мнение, если говорить про энергетику, связана с тем, что, к сожалению, отсутствие опыта, непрофессионализм и популизм на чаше весов занимает более важное место.

И, если философски смотреть на этот год, в какой-то момент тренд, аплодисменты, лозунги захлестнули рациональное виденье, рациональное мышление, готовность принимать сложные решения. И, я считаю, что это позволительно может быть в каких-нибудь других индустриях, но не в энергетике.

– Знаете, я, почему спрашивал, при прошлой власти, больше года назад, очень часто многие чиновники хотели казаться, но не быть. Были таким грешны – избыточным пиаром где-то, где-то попыткой себя продать и показаться лучше, чем есть на самом деле. Нынешняя власть тоже хочет казаться, а не быть, по вашей оценке?

– Власть – такой собирательный образ. Я убежден, что президент задает такой тон и искренне верит в совершенно правильные вещи для Украины. И его ценности очень важны. Я говорил об этом также западным инвесторам. Самое большое достижение государства, что этим государством управляет человек с таким ценностным набором. Но для этого нужно рядом иметь еще 10-15-20 человек, которые имеют такой же ценностный набор и такие взгляды, как у него.

Мало того, это должны быть настоящие профессионалы, к которым есть доверие. Потому что может быть профессионал, но иметь свое виденье, корпоративные интересы. Вот профессионализм и доверие – самое главное было для того и есть для того, чтобы управлять такими большими системами, в частности и энергетикой.

– Вы можете сейчас конкретизировать, в каких ключевых местах вы считаете, что нужно сменить менеджмент, назначить профессионалов? Может, новые кадры привлечь? Какие узловые точки?

– Смотрите, новая модель энергорынка запущена год назад. Европейская модель, которой аплодировали наши европейские партнеры. Было много обсуждений, что мы не готовы, может надо отложить. Но эти истории были 12 лет уже. И, слава богу, что мы ступили на этот путь.

И, в принципе, как и любая большая реформа, ее нужно было где-то докручивать. Видеть какие-то недостатки, исправлять, быстро реагировать и так далее. Ключевая роль в этом регулятора, национального регулятора. И если бы национальный регулятор хотя бы на четыре по пятибалльной шкале выполнил свои задачи, не было бы сегодня такого настроения у инвесторов в энергетику Украины.

– А если говорить о министерстве. Мы видим, что у нас сменилось правительство, по сути, за год три министра энергетики было. Нынешний министр энергетики – Ольга Буславец – в статусе и.о. Этот момент влияет на работу отрасли? Вы как-то ощущаете, что политически это, наверное, не совсем правильно в нынешней кризисной ситуации для отрасли?

– По моему мнению, это не так принципиально. У нас примеры были, когда люди эффективно работали и два-три года с приставкой "исполняющий обязанности". Вопрос в другом. К сожалению, мы не видим командную работу тех органов власти, которые имеют отношение и управляют энергетикой страны. Это регулятор, это "Укрэнерго", это министерство, это государственные компании "Энергоатом", "Центрэнерго" и так далее. Вот командности здесь мы не видим.

То есть ситуация, к сожалению, искусственно доведена до кризиса. То есть да, у нас была теплая зима, да у нас падение промышленного производства и потребления электроэнергии, да у нас пандемия. Но где-то с октября прошлого года мы шли к этому кризису. Сначала какими-то, может быть, небольшими шажками и каким-то, может быть, решениями, в которых никто особо не разбирался, кроме людей, которые в этом работают.

Но эти решения приводили к тем последствиям, к которым мы сегодня подошли. И выйти из этого кризиса можно, только если есть команда. Этого мы не видим.

– Проблема, что мы вошли в этот кризис - это непрофессионализм или чей-то злой умысел?

– Знаете, первое – это новый рынок. В новом рынке все учились работать. И нельзя говорить, что у нас команда – и игроки рынка, и регулятор, и министерство – были готовы к тому, как рыночные силы будут влиять на ситуацию. Поэтому я бы говорил о том, что первый фактор – это неопытность. Мы начали жить в совершенно другом мире, с точки зрения энергетики, чем это было 20 лет до этого.

Затем, наверное, непрофессионализм. Потому что неопытность побеждается временем. Непрофессионализм сложно победить. Если бы работала команда, включая игроков рынка, то, я думаю, этого бы не было.

– Я правильно понимаю, не случись карантина, не было бы такой аномально теплой зимы и определенных последствий, то проблемы в отрасли бы все равно возникли?

– Однозначно. Может быть, мы бы почувствовали чуть позже, чем чувствуем сейчас, но они бы были. Вы же посмотрите, сегодня страдают все игроки. Нельзя сказать, что плохо компании ДТЭК, или плохо только "зеленым" инвесторам. Нет ни одного игрока на энергорынке, который не чувствует себя плохо и критически не высказывается о ситуации.

Поэтому, наверное, что-то не то фундаментально происходит. Поэтому люди, которые за это ответственны, они должны чаще себе задавать вопрос, а почему же это происходит и что я должен сделать, чтобы это поменять.

– Максим Викторович, мы тоже слышали оценку, в том числе в высоких кабинетах, что в принципе падение экономики, падение промпроизводства все равно случилось бы вне зависимости от карантина/не карантина, пандемии/не пандемии. Вы разделяете, как частный сектор, мнение, что это неизбежно в тех экономических условиях, и в той динамике, в которой находилась Украина в конце прошлого года?

– Если мы говорим в целом – наверное. Вы знаете, когда смена во власти, наверное, это как-то отражается в работе определенных экономических систем, как это у нас было. Я считаю, что это все лечится. И один из важнейших рецептов – это доверие инвесторов.

Почему я говорю об этом? Потому что ДТЭК 15 лет на рынке. Мы являемся крупнейшим инвестором в энергетику страны – мы инвестировали более 10 млрд долларов. И я больше смотрю на ситуацию как национальный инвестор. Но также я понимаю настроение и западных инвесторов.

И говорить о росте экономике, о новых рабочих местах, о росте промышленного производства можно только, если будет построено честное доверительное отношение с инвесторами, и если этих инвесторов наша страна будет беречь.

К сожалению, у нас это и со сменой приоритетов власти, и с популизмом, и с желанием на крупных компаниях зарабатывать какие-то политические дивиденды, все это разрушает это самое доверительное отношение. И, конечно же, западный инвестор, который рассматривает Украину на своей карте, он смотрит, как относятся к национальному инвестору. И если мы видим те вещи, которые происходят с национальным бизнесом, то, как же западный инвестор может поверить в страну.

– Одной из ключевых проблем отрасли, сейчас об этом говорят разные стороны рынка, является стоимость электроэнергии для населения. Ее себестоимость производства выше, чем то, что платит население. Готова ли власть сейчас, по вашим ощущениям, начинать дискуссию о каком-то поэтапном повышении цен, чтобы искать пути для выхода из кризиса, в который отрасль вошла? Без этого решения вряд ли удастся сдвинуться с этой мертвой точки.

– Знаете, я бы смотрел более комплексно на то, как выйти из кризиса, как финансово сбалансировать отрасль. Конечно же, тарифы для населения – это одна из важнейших составляющих. И здесь продолжающаяся сейчас ситуация, в которой 3% населения потребляет больше 500 кВт*ч, и потребляет 18% от общего объема электроэнергии, и платит по самой низкой цене в Европе, наверное, вот в этом социальная несправедливость.

А те домохозяйства, которые потребляют до 100 кВт*ч, фактически люди с низким доходом, их 41%, а потребляют они 12% электроэнергии. Почему все платят один тариф? Вот, я считаю, в этом социальная несправедливость, а не в том, что тарифы должны повышаться, должны быть рыночными.

Чем больше мы оттягиваем принятие справедливых решений, а я считаю, что люди, которые могут себе позволить, должны платить полную рыночную цену за электроэнергию, а не дотируемую сегодня государством и другими игроками, прежде всего "Энергоатомом"… Вот это то движение к рыночной экономике, которое должно постепенно начинаться.

Я не говорю, что у нас должна быть шоковая терапия, как с ценами на газ, когда резко выросли цены на газ, и это вызвало очень-очень негативную реакцию. Но что мы наблюдаем сегодня – цены на газ на рынке упали в 2-2,5 раза, и сразу это отразилось в платежках наших потребителей. На рынке газа действуют в принципе рыночные правила игры. С 1 августа даже население уже перейдет на рыночные отношения при достаточно низкой цене газа, которая есть сейчас на мировом рынке.

Считаю, что правительство в самое ближайшее время должно принимать решения по движению и повышению тарифов на электроэнергию для тех слоев населения, которые могут платить рыночную цену за электроэнергию, и защитить тот 41% потребителей сегодняшними тарифами, или другими формами поддержки. И тогда у нас ситуация, в том числе, будет выравниваться.

Но надо смотреть и в целом, как работает рынок, и какие механизмы сегодня есть на рынке. Много же проблем возникло из-за того, что мы допускаем спекуляции, допускаем, как говорят, торговлю воздухом, допускаем искусственное занижение рыночной цены и так далее. Мне кажется, сегодня побороть вот эти проблемы намного важнее, чем повышать тарифы для населения.

– По вашему мнению, этот состав правительства, который есть сегодня во главе с Денисом Шмыгалем, он справится с этой задачей или нет? Все-таки люди работают уже с марта месяца. Ваша оценка, они смогут это сделать?

– Я считаю, что они это не смогут сделать без командной работы с регулятором и с другими участниками рынка – регулятор, "Энергоатом", "Укрэнерго", Кабинет министров. Вот если способны будут собрать это все в одну команду и двигаться в одном направлении, быстро принимать решения и быстро их реализовывать, тогда они смогут с этим справиться. Если нет, то я сомневаюсь.

– Ваши слова о непрофессионализме и популизме к премьеру относятся?

– Знаете, я бы не ставил премьера в ситуацию человека, который должен решить кризис в энергетике. Исходя из той риторики, которую я слышал в антикризсном штабе, он, слава богу, разбирается в энергетике, и он видит те направления, основные, по которым надо двигаться.

Но все-таки ответственность лежит на исполняющем обязанности министре энергетике. И в принципе она "подносит снаряды" премьеру. Я вижу, что премьер воспринимает эти предложения, он делает все, чтобы уважать инвесторов.

И, я считаю, что это личное достижение премьера – подписание меморандума с инвесторами "зеленой" энергетики. Думаю, что его роль важна с точки зрения объединения, создания вот этой командой работы. Но все-таки рынок и отрасль должны признать, что, как это было исторически, лидером должен быть министр энергетики, который эту команду поведет, и, дай бог, чтобы был результат.

– Не могу не спросить, все-таки премьер-министра связывали с вашей компанией, он работал в структурах ДТЭК до того. Правда ли, что вы лоббировали его назначение?

– Во-первых, я горжусь, что люди, которые когда-то работали в своей карьере в ДТЭК, становятся руководителями нашего государства. И, я думаю, где-то, хоть чуть-чуть, но мы тоже этому помогли, благодаря и нашей академии, тем программам обучения, которые были, и той культуре, которая есть в компании.

Я не так часто встречал Дениса Анатольевича. Это было тогда, когда у нас были общие совещания с директорами электростанций. Перед тем, как он ушел из компании, я его встретил летом 2019 года на дне компании, на празднике. В тот момент наши пути разошлись, он пошел на государственную службу.

– В Ивано-Франковскую облгосадминистрацию, если я правильно помню.

– Да. Второй раз я с ним встретился, когда он стал премьер-министром. Говорить о том, что мы кого-то лоббируем или как-то лоббируем, это еще один из мифов, которые рождаются вокруг нашей компании.

Их очень много. Нет, конечно же, мы не занимаемся лоббированием каких-либо назначений. И на этом нельзя строить бизнес.

– Еще один вопрос. Сейчас у нас есть и.о. министра (Ольга Буславец, - ред.), которого также связывают с вами. Это первая часть этого вопроса. Вторая часть – мы же все понимаем, почему в правительстве очень часто появляются все исполняющие обязанности. Потому что Верховная рада неспособна утвердить министра без этой приставки. Просто в силу столкновения определенных интересов в зале парламента. Что сейчас, по вашей информации, может вы этим занимались, какие настроения есть в зале?

– Мне сложно комментировать зал. Из того, что я знаю и что я слышал, у нынешнего исполняющего обязанности есть определенный испытательный срок. И, наверное, от результатов, которые покажет Ольга Анатольевна (Буславец, – ред.), зависит реакция и настроение зала. Вот это мое личное мнение.

А результаты – это выход из кризиса, это нормализация работы энергорынка, это нормальные взаимодействия со всеми участниками рынка и с государственными органами, это, наверное, конструктивная работа с комитетом профильным в Верховной раде. Мне кажется вот это все должно быть собрано, чтобы зал поверил, и это не были какие-то перетягивания каната или лоббирование, или какие-то другие вещи. Если будут результаты, то это самый главный результат для зала, по моему мнению.

– Что касается того, что Ольгу Анатольевну все также ассоциируют с вашей группой?

– Хотелось бы узнать почему? К сожалению, у Ольги Анатольевны в биографии нет слова ДТЭК. Хотя, я считаю, что у нее была бы хорошая позиция в нашей компании, если бы она захотела работать. Она работала очень долго в энергетике, в министерстве. Естественно где-то на среднем уровне наши руководители взаимодействовали с ней, как с руководителем профильного департамента. И в чем выстроены эти ассоциации, мне сложно комментировать.

Опять же, возвращаясь к мифам. Например, навязывается мнение, что якобы ДТЭК писал план, экнш-план того, что делало правительство. Вот это уже становится интересным. Потому что месяцев 8-10 назад мы публично представили свое видение и инициативы выхода из кризиса. Можно взять перечень из 8-ми или 7-ми наших инициатив - из них 6-ть реализовал регулятор. Наверное, никто же не связывает сегодня регулятора с нами. Но из 8-ми на 80% задачу они выполнили. Еще бы два решения было – и стало бы лучше.

Почему так? Потому что нет других решений. Давайте без ложной скромности скажем, что самая сильная команда в энергетике работает в этой компании. И это не то, что мы просто собрали с рынка самых лучших. Потому что мы в первые годы построения ДТЭК для себя поняли, что основная ценность компании – люди. И нашли в себе системность, последовательный подход, чтобы это не осталось лозунгом.

И те люди, и та команда, которая сегодня есть в ДТЭК – это результат 15-летних инвестиций развития наших людей. Я думаю, что 70-80% высшего и среднего звена проработали не менее 10 лет в нашей компании. Поэтому, конечно же, самая сильная экспертиза здесь.

И, конечно же, мы чувствуем и понимаем этот рынок. И то, что мы предлагаем… Нет других рецептов. Можно как-то конфигурацию менять, но фундаментально никто ничего нового не придумает. И чем раньше бы это внедряли и реализовывали эти меры, тем меньше проблем у нас было бы на рынке.

– Если посмотреть за последние месяцы, какие решения принимало правительство, некоторые напрямую касаются вашей компании. Например, это квоты по импорту угля. Или, например, обязанность "Укрэнерго" отдавать предпочтение при диспетчеризации блокам, которые работают на угле. Согласитесь, что все-таки вот эти решения были в вашу пользу?

– Мне кажется, что, если говорить конкретно о тех решениях, которые вы назвали, они больше не в пользу нашей компании, они больше в пользу энергонезависимости Украины. По большому счету, мы должны ответить себе на один вопрос, если говорить об угольной отрасли, потому что эти решения касались, прежде всего, угольной отрасли, честно ответить – нужна нам угольная отрасль в стране или не нужна?

У нас есть два варианта. Первый – что мы на сто процентов рыночники. Кто предложит самый дешевый ресурс, тот и выиграет. Если электроэнергия из России дешевле, чем ее производство на угольных электростанциях Украины, давайте покупать эту электроэнергию в России. И, кстати, это то, что было озвучено и представителями "Укрэнерго" и министерства осенью прошлого года, и у нас была дискуссия.

Это чисто рыночная экономика и, может быть, потребителю она нравится. Зачем мне переплачивать, если я могу из России купить дешевле, или из Беларуси электроэнергию? Или уголь я могу там купить дешевле и привезти. Это одна сторона вопроса.

Вторая сторона вопроса – наша история Украины. Вы же помните, когда у нас газ был по 50 долларов, а потом он стал по 550 долларов. И Украина была вынуждена платить 550 долларов. И тут уже потребитель может сказать, что это за история такая, я платил 50, а теперь стал 550. 550 – чисто политическая цена. И государство, и правительство не может с этим справиться.

Вот это другой подход к тому, что происходит, когда мы хотим быть рыночниками, но наши соседи далеко от рыночных отношений. И если мы говорим, что идет импорт из России, то давайте экспортировать в Россию, давайте экспортировать в Беларусь. Но мы же с той стороны, что слышим? Нет, нам достаточно своей электроэнергии, нам не нужна ваша, мы тут сами разберемся.

Хорошо. Мы при этом пытаемся выстраивать рыночные европейские отношения, а наш партнер ведет себя по-другому. Если мы говорим о западном направлении, у нас так работают, у нас перетоки есть с Венгрией, со Словакией. У нас там рыночные отношения. Мы это полностью поддерживаем. Но здесь мы считаем, что это несправедливо. Рынки должны быть открыты. Это первое.

Второе. Угольная отрасль. Сегодня, очевидно, что у нас профицит мощностей. Профицит угля. Себестоимость этого угля 7-8-10-15 тысяч гривен за тонну. И здесь должно государство ответить, либо мы находимся в балансе и поддерживаем собственного производителя угля, или мы говорим, что мы отказываемся от угольной отрасли и ее закрываем. Но только это должна быть ответственная позиция.

Не может государство сказать "мы просто закрываем", не ответив десяткам тысяч людей, на этих территориях, которые там живут, а что дальше? Как жить, когда шахты закроются? И недавние разговоры и присутствие здесь шахтеров, там же был такой вопрос. Люди пришли задать вопросы о своем будущем. Не столько о настоящем, сколько о будущем, о будущем их детей, городов.

И вот пока государство осознанно и ответственно не найдет ответ на эти вопросы, у нас будут вот эти бесконечные разговоры – либо мы самое дешевое покупаем, либо мы сохраняем свою отрасль. Достаточно примеров было в других странах. Нужен правильный баланс.

– Вы вспомнили о том, что у нас сейчас профицит. ДТЭК, можно сказать, консервировала на определенное время свои мощности по добычи угля. Как сейчас, в каком состоянии сейчас ваши шахты? Выходят ли люди на работу или же сейчас еще какой-то простой есть?

– Напомню, что у нас происходило. К сожалению, весной мы вынуждены были вывести в простой объединение "Добропольеуголь" с 1 апреля. Затем – "Павлоградуголь". Потому что был переизбыток угля из-за падения производства нашей компании.

Сразу же к вопросу мифов, о том, что снижают атомную электроэнергию, чтобы ДТЭК больше производил. Разочарую тех, кто это говорит. У нас падение производства наших угольных электростанций в первом квартале составило 36% по сравнению с прошлым годом. И, естественно, у нас произошел профицит угля.

Так как мы работаем в рыночной экономике, то мы не можем просто так добывать уголь. Мы не получаем дотаций, никогда не получали дотаций из государственного бюджета. И мы посмотрели баланс потребления. Соответственно, мы вынуждено вышли в простой по "Павлоградуглю". И опять же, параллельно ведя дискуссию по поводу прогнозного баланса выработки электроэнергии. Всем нужна была ясность, сколько электроэнергии страна будет потреблять, и кто будет вырабатывать эту электроэнергию – сколько "Энергоатом", сколько угольная генерация, сколько "зеленые" и так далее.

Когда мы получили ясность с точки зрения прогнозного баланса, это дало нам возможность запустить "Павлоградуголь". Но ресурс "Добропольеуголь" практически весь в этом прогнозном балансе должен был идти на государственную компанию "Центрэнерго", в дополнение к тому государственному углю, который компания выкупает.

"Центрэнерго" выбрал свой коммерческий подход – и в мае, и в июне, вразрез с тем, что было в прогнозном балансе и в топливном балансе, решило сжигать газ. Но и, естественно, мы не смогли запустить компанию "Добропольеуголь".

После всех ситуаций, которые происходили, мы подписали контракт с "Центрэнерго" и фактически с понедельника запустили, постепенно запускаем шахты "Добропольеугля". Они начинают работать. Много тоже было разговоров вокруг этого контракта.

И, опять же, возвращаясь к мифам. Славно известный "Роттердам+". Как раз по этой формуле контракт этот был подписан, и это было такое очень понятное, очевидное решение, потому что это формула, там никто на это влиять не может. Это зеркало того, что происходит на рынке. Это импортный паритет, самый справедливый подход к ценообразованию. Но мало того, цена по этому контракту 1660 гривен за тонну, а госшахты продают тому же "Центрэнерго" по 1950 гривен. Вот ответ на все вопросы.

– В "Центрэнерго" заявили, что когда они предлагали закупать уголь по принципу импортного паритета, то Минэнерго в лице и.о. министра эту идею не поддержало. Это их публичное заявление было. Но когда инициатива прозвучала от компании ДТЭК, то и.о. министра сказала, что в принципе это двухсторонние договора, поэтому решайте сами. И потому в "Центрэнерго" говорят о неких двойных стандартах. Вы согласны с такой позицией?

– Я думаю, что тут где-то лукавит "Центрэнерго". Потому что сегодня "Центрэнерго" управляет Фонд госимущества, а не министерство. Раз. Если бы министерство как-то говорило и устанавливало стандарты, наверное, не было бы сжигания газа, было бы сжигание украинского угля. Поэтому влияние министерства на "Центрэнерго", я считаю, минимальное либо вообще отсутствует.

А то, что это разговор между двумя хозяйственными субъектами, то это правда. То есть это были переговоры, которые мы проводили. Мы представили нашу позицию, мы подписали контракт, мы вывели людей из простоя, люди начали работать, мы сегодня отгружаем уголь и, я надеюсь, все будут выполнять этот контракт. Я еще раз говорю, что до тех пор, пока у нас будут цены назначаться, ничего хорошего с точки зрения выхода из кризиса мы с вами найти не сможем.

Почему мы были сторонниками импортного паритета и вообще подхода к ценообразованию, которое не зависит от настроения чиновников – в министерстве, регуляторе или кого угодно? Потому что это рынок. Если цены идут наверх, то мы зарабатываем больше. Если цены идут вниз, то мы зарабатываем меньше.

Как сегодня в газе. В прошлом году мы продавали газ 230-240 долларов, сегодня мы продаем его по 100-110 долларов. И никто не возмущается, никто долго это не обсуждает, потому что это рыночная цена. Это отражает ценообразование на внешних рынках и это есть. Вот чем быстрее у нас это будет в угле, тем лучше для всех.

– Давайте поговорим о "зеленой" энергетике. Тема последние месяцы более чем актуальная. Как инвесторы реагируют на нынешнюю ситуацию, если постоянно меняются условия в переговорах с инвесторами по поводу изменения "зеленого" тарифа? На каком этапе проекты, которые ранее начинались? Поставлены ли они на паузу, либо бизнес готов рисковать даже в таких условиях?

– Мне кажется, сегодня легче пойти в казино и поставить на красное, чем инвестировать в "зеленую" энергетику в Украине. К сожалению, ситуация доведена до такой точки, и это правда.

Давайте чуть отступим. Я считаю, что одно из важных стратегических решений в Украине, и оно было принято достаточно рано, по сравнению с другими странами, что мы должны резко увеличить долю "зеленой" генерации в целом в производстве электроэнергии в стране. Эта технология нужна для того, чтобы заменить угольные электростанции и атомные электростанции, которые также будут выходить из эксплуатации.

И были созданы те условия, которые есть. Они, на самом деле, хорошие условия, с точки зрения защищенности инвестиций. Когда есть фиксированный тариф, он привязан к евро, он защищен прямой нормой закона и так далее.